Два последних дня посвятил морю. Из-за сильного ветра море штормило, и отплытие катера на погружение отложили на 14.00. Чтобы не терять время впустую, я присоединился к самому популярному здесь занятию отдыхающих – распластался на золотистом песке, на берегу овального залива.
Напротив нас кряжистым, скальным пеньком, торчал остров. За ним по горизонту зыбкими миражами белели яхты и океанские лайнеры. Прибой с глухим рокотом прокатывался вдоль берега пенистым валом с неумолимой, как время, неотвратимостью и постоянством. Вода, пропитанная лучами солнца, сияла, переливаясь точь в точь как зеленые грани изумрудов.
Пока жарился на пляже, море откатилось от меня метров на двадцать. Прикинул на глаз, перепад между уровнями прилива и отлива - порядка двух метров. На обнажившийся плотный песок и валуны сбежалась детвора: собирают ракушки, с визгом гоняются за крабиками, проворно перебегающими от камня к камню в поисках укромного влажного убежища.
Наконец ветер выдохся, море успокоилось, и мы, группа дайверов, на быстроходном катере торопливо понеслись в безлюдную бухту. Погружались в хаос причудливо изъеденных скал, манящих к себе таинственной тьмой гротов и нагромождений кораллов, в окружении стай разноцветных рыб (я их называю «попугайчиками»). Глубиномер показывает 18 метров. Продуваю уши, давление выравнивается, и боль в ушах исчезает. Плывем плотной группой в полуметре от дна. Восхищаемся красотой рыб и панорамы. Не в силах сдержать эмоции, знаком «о´кей» выражаем друг другу состояние эйфории. Время под водой летит намного быстрее, чем на воздухе. Инструктор посмотрел на датчик давления в кислородном баллоне и подал рукой команду «всем наверх». На катере, сняв свинцовые пояса и жилеты с баллоном, Сели за стол, попили - кто чай, кто минеральную воду - после погружения организм сильно обезвоживается.
Вечером долго, более двух часов, ужиная в ресторане отеля я пришел к выводу, что, если есть очень медленно, то обед или ужин можно растянуть на время, достаточное, чтобы желудок успел переварить то, что съел и просигналить «Давай еще!!!». Таким образом, употребление пищи можно превратить в бесконечный процесс, с краткими перерывчиками для расставания с ее неусвоенной частью.
Рано утром наш гид повез желающих на кончик полуострова, на котором находится анклав Омана, с тем, что бы оттуда уже на яхте доставить в одну из живописных, не доступных с полуострова бухт, где можно будет покупаться, понырять и порыбачить.
На границе никаких КПП. Стоит только щит «Добро пожаловать в султанат Оман». Все видимое пространство покрыто рядами хребтов. Они напоминают наши Уральские, но порезче зазубрины, поострее гребни и нет даже намека на землю – одни голые серо-коричневые пирамиды, густо унизанные каменными шпилями.
От пристани, заставленной десятками рыболовецких и прогулочных шхун, отплыли в полдень. Изъеденные временем – лучшим каменотёсом, горы, тянущиеся вдоль всего побережья, растворялись в голубой дымке. Море, горы, сияющий купол неба – все сливалось в зыбкий мираж, похожий на огромный сосуд, наполненный солнечным светом.
Якорь бросили в укромной красивой бухте. Вход в нее напоминает огромную пасть, унизанную высеченными прибойной волной зубьями. Внутри бухты тянулся подковообразный пляж из мелкого белого песка, упирающийся по краям в отвесные отроги. Вода в бухте тихая, спокойная, как бы уснувшая. Вокруг звенящая, торжественная тишина, в которой шум цепи, спускаемого якоря, воспринимался невообразимым грохотом. Дно бухты, несмотря на 7-8 метровую толщу воды, с палубы просматривалось в мельчайших деталях. Надев маску и ласты, я поплыл к «воротам», за которыми начинался открытый океан. Неожиданно изумрудную прозрачность воды заполнили кровавые клубы, состоящими из каких-то микроорганизмов. Видимость сразу упала до полуметра. Вслепую проплыв сквозь это «облако», был сразу награжден встречей с гигантской морской черепахой. Она меня не заметила, и я долго наблюдал, как эта громадина отмахивается то одной, то другой лапой от надоедливо вертящихся перед ее мордочкой серебристых малявок. Тут же мимо нас шествовали солидные рыбины, курсировали дружные стайки «попугайчиков», «полосатиков». Необъяснимое счастье переполняет меня, когда я оказываюсь в воде, среди разноцветных водорослей и кораллов, покрывающих дикие скалы, в окружении самых диковинных обитателей подводного царства. И всякий раз я никак не могу насытиться фантастической, космической красотой этого недоступного мне прежде мира. Возникает ощущение, будто попал на другую планету. Настолько всё необычно и нереально.
Выплыв из бухты, попытался понырять между огромных камней, но прибойная волна была столь сильна, что я, исцарапавшись о выступы скал в борьбе с прямым и обратным течением, поспешил вернуться в дремотную бухту.
Когда подплыл к песчаному пляжу на глубине метров трех, заметил под собой огромного ската, не отличимого по окраске от цвета песчаного дна. Его выдали едва уловимый контур и колышущаяся черная метка на кончике хвоста. Я завис сверху. Ему это не понравилось – прижимаясь ко дну, он стремительно заскользил на глубину.
В расщелине между подводных камней почти столкнулся с добродушным монстром весом в 4-5 килограммов, очень похожим на « морского бычка». Он склонил голову набок и уставился на меня зрачок в зрачок. Взгляд был настолько обезоруживающе добрый, что я не смог нажать спусковой крючок пневматического ружья. Отплыв метров на десять заколебался - вернулся. «Бычок» стоял на том же месте. Но я так и не решился на выстрел. И слава Богу. Итак, пока, за все время поездки, ни одного выстрела! Молодец, Камиль – исправляешься. С 1981 года не стреляешь зверей и дичь, а теперь, может, и рыб оставишь в покое. Не голодный же!
После купания в бухте вышли в открытое море. После рыбного, с неограниченным количеством пива и вина обеда, матросы раздали нам рыболовные снасти: плоские пластмассовые катушки с толстой леской, с тяжелым свинцовым грузилом и тремя огромными крючками. Насадили на каждый по рыбешке и опустили на дно, на глубину метров сорок. За полтора часа двое из нашей группы поймали по барракуде весом три-четыре килограмма. Третий счастливец упустил еще более крупную рыбину всего в метре от края борта. По сокрушенному вздоху «Уф, Алла», я понял, что этот парень - мой земляк. Познакомились. Оказалось, чуть ошибся, не из Башкирии, а из Татарии.
Завтра утром улетаем на морозную, заснеженную родину. Скоро радость встречи с любимой Уфой, родными лицами, но в то же время немного грустно, оттого что покидаю эту страну. Все кажется, что чего-то главного не увидел, что-то самое интересное просмотрел. Может, даже, и не просмотрел, а просто не успел по- настоящему ощутить, вникнуть в суть.
Вечером, перед ужином спустился на берег залива и долго сидел, слушая бесконечный, завораживающий шум дыхания океана. Некоторые, самые сильные, волны с вкрадчивым шелестом докатывались до моих ног и звали за собой. Огромный красный пятак солнца коснулся горизонта. Остывший, усталый от долгой работы он, на глазах стал медленно, но безостановочно, погружаться в море. По волнистой ряби ко мне подбежала огненная дорожка. С грустью смотрел я на нее и подумал «вряд-ли прилечу сюда еще раз». Почему? Хорошо высказался по этому поводу Михаил Чванов « На земле слишком много красивых мест, чтобы ходить по одной тропе дважды».
Кстати о народе, точнее, о местном населении. У меня сложилось впечатление, что люди здесь обладают способностью наслаждаться даже самыми маленькими и простыми радостями. Им чуждо стремление быть во всем первыми и правыми. Не чувствуется в их поведении соперничества друг с другом. Каждый живет довольный мерой своего достатка, без хулы и зависти, ибо верит, что все происходит по воле Аллаха. И милости и напасти. А против воли Всевышнего роптать грешно.
Наблюдая за их взаимоуважительными отношениями, я вспомнил чье-то мудрое высказывание: «человек не в состоянии любить каждого, но любому под силу быть терпимым и милосердным даже к неприязненным нам людям».
На что еще обратил внимание – время в арабском мире течет гораздо медленнее, чем у нас, европейцев. Они живут не торопясь, и поэтому у них времени много, и его на все хватает.
Ползут караваны столетий, а нравственные устои и порядки здесь почти не меняются. Хорошо это или плохо? Трудно сказать. Но люди счастливы, и это, пожалуй, главное. И, в заключение (чуть не забыл), – россиян эмиратцы уважают. Наверное, есть за что. Пора бы и нам научиться уважать себя, гордиться своей страной и своей историей. Тогда, может, и жизнь у нас быстрее наладится. На плевках в прошлое трудно строить фундамент благополучного, стабильного будущего.
К сожалению, все, что имеет начало, имеет и конец. Знакомство с Эмиратами закончено. Куда еще заведет меня общечеловеческая страсть к перемене мест? Надеюсь, скоро узнаете…